Фото художника Василия Верещагина

На венских выставках

Обычный двор. На веревке сохнут тряпки; разгуливают, роясь в мусоре, домашние птицы; забавляются игрой ребятишки; Иосиф занимается своим плотничьим делом; Христос изнывает в тоске от безделья, - обыкновенная будничная сцена, мало о чем говорящая. Но на багете написано: «Святое семейство». На эту-то надпись обратил внимание кардинал и, стуча посохом по паркету, воскликнул:
- Кем позволено показывать такую нелепость? Где ореол святости? Где божество? Что за издевательство над религией? С каких пор стало возможным посягать на Спасителя?.. Проклятие безумному живописцу!.. А это что? - спросил кардинал окружающих, глядя на висевшую рядом картину «Воскресение Христово». - Надругательство!.. Разве это Христос? Где и в какие времена изображали его в таком виде? Да это же не господь бог, а какой-то сумасшедший, очнувшийся от сна. Снять! Уничтожить!.. Вы распорядитель выставки? - спросил кардинал подошедшего Верещагина.
- Нет, я художник, автор этих картин... разумеется, имею право распоряжаться собственными картинами.
- Уберите эту ересь!..
- Ваш окрик для меня неубедителен. Картины будут висеть. Подчинюсь только насилью власти.
- Не снимете этих двух картин, запретим выставку. Я потребую этого от эрцгерцога Карла - покровителя искусств в нашей стране. Мы не потерпим!..
- А я отнесусь терпеливо к вашему нетерпению и к вашим угрозам. - Художник повернулся и вышел. Разговор на этом оборвался, но он был подхвачен венскими газетами. В результате две палестинские картины явились не только предметом раздора между русским художником и венским архиепископом, но и рекламой. Многие католики, заинтересовавшись происшедшим инцидентом, пошли вторично смотреть «еретические» картины Верещагина. Число посетителей выставки в эти дни значительно увеличилось. Тогда кардинал, архиепископ венский, счел необходимым выступить в печати по поводу картин Верещагина. И вот что им было опубликовано:

«Я, как епископ, счел своей обязанностью позаботиться о том, чтобы эти картины, которые так глубоко оскорбляют религиозное чувство католика, были удалены со взоров посетителей выставки, и притом, по возможности, тихо и бесшумно. Но мои старания не достигли цели и даже, к моему крайнему сожалению, каждодневно эксплуатировались в различных газетах в качестве рекламы этим святотатственным картинам. Мне ничего не остается, в качестве епископа, который обязан, в силу обета, не только проповедовать наше святое католическое учение, но и защищать его всеми силами против всяких посягательств,- мне ничего не остается, как только торжественно и во всеуслышание протестовать против содержания этих двух картин и против недостойного их посягательства на христианство. При этом я обращаюсь к верующим католикам с увещанием, чтобы они своим присутствием не принимали участия в этом кощунстве, и от имени всех верных моей епархии умоляю богочеловека, спасителя нашего, не возгневаться на унижение, которому он подвергается выставкой этих картин в католическом городе Вене.
Вена, 8 ноября, 1885 г.
Целестин - Иосиф,
кардинал Гангльбауэр,
князь-архиепископ».

После такого обращения католическое духовенства предъявило верующим требование: кто из венских жителей был на выставке Верещагина и видел его картины, искажающие облик Христа, тот должен три дня молиться и каяться и... вносить пожертвование в пользу католической церкви... Но тысячи венских зрителей, полюбивших картины Верещагина на его первой выставке, шли и на эту выставку, невзирая на устрашения духовенства. После выступления архиепископа приток посетителей выставки даже значительно усилился. Около картин «Святое семейство» и «Воскресение Христово» происходили оживленные споры. Однажды в эти шумные дни к Верещагину пришел корреспондент «Фрайс прессе» со свежим номером газеты. В статье превозносился Верещагин и высмеивался архиепископ, создавший своим протестом рекламу верещагинским картинам. Корреспондент сообщил художнику, что кардинал не унимается, везде разослал свои протесты и требует снятия «безбожных» картин или закрытия выставки.
- Как вы на это смотрите, если выставку действительно закроют? - спросил корреспондент.
- Не закроют,- уверенно ответил Верещагин.- Если бы такую глупость совершили духовные и полицейские власти, то, конечно, таким поступком широко разрекламировали бы мои картины для выставок в тех странах, где кардиналы и епископы умнее венского Гангльбауэра.
Корреспондент записал его слова и спросил:
- Не снимете ли вы добровольно богохульные картины с выставки?
- Ни в коем случае. Я слишком много работал над картинами, поэтому снимать их и прятать от людских глаз не собираюсь. Но если полиция намерена убрать мои картины - пусть. На то и имеет она бесконтрольную власть, длинные руки и тупые головы.
- Будете ли вы тогда протестовать?
- Моим единственным протестом будет пустота, которая останется на месте насильно снятых картин.
- А вы слышали, господин Верещагин, что папа римский проклял вас за эти картины?
- Чему я очень рад, - усмехаясь, ответил Верещагин. - Я был бы огорчен, если бы папа благословил меня и мои труды.
- Считаете ли вы свои картины богохульными и верите ли вы в бога?
- Позволительно мне задать вам встречный вопрос?- сказал Верещагин. - Не является ли мой собеседник духовным лицом? Ибо вопросы его смахивают на вопросы из требника, употребляемого духовенством на исповеди.