Фото художника Василия Верещагина

На Балканах

Однажды, незадолго перед выходом из госпиталя, Верещагина навестил английский корреспондент Форбс, находившийся при штабе русских войск.
- Из вежливости, сэр, или из любопытства пришли вы сюда? - спросил его Верещагин.
- Я военный корреспондент, господин Верещагин, и этим всё сказано. Любопытство? Да. Долг вежливости? Да. Вами интересуется английская пресса, о вас хочет знать наш читатель. Ваше здоровье? Что думаете делать после выздоровления? - Задав несколько вопросов художнику, корреспондент поспешно стал записывать в книжечку его ответы.
Потом спросил:
- Известно ли вам, что в английских и немецких газетах уже сообщалось о вашем ранении?
- Не знаю, не слышал, не читал...
- Там очень вам сочувствуют и соболезнуют. Газеты пишут, что для России потеря такого художника равнялась бы проигрышу крупного сражения...
- Ну, это вздор! Так и запишите. Когда-то нечто подобное высказал в пылу восторга художник Крамской по поводу моих туркестанских картин, сравнивая их с завоеванием Туркестанского края... Нелепо и даже кощунственно сравнивать жизнь одного человека с жизнью тысяч людей, погибающих или погибших в сражениях. То, что они героически жертвуют собой «за други своя», - это не измеримо никакой ценой! К сожалению, люди, избалованные властью и пресыщенные богатством, не понимают этого и не ценят.
- Что вы можете сказать о генерале Скобелеве? Предполагаете ли изобразить его на полотне? - осведомился Форбс.
- Характеристик генералам не даю, - ответил Верещагин. - Одно скажу - я люблю Михаила Дмитриевича за то, что он любит солдат. Боевые свои качества покажет на деле. И туркам от него не поздоровится, это можно предвидеть. Русские солдаты, выносливые и храбрые, пойдут в огонь и в воду - и своего добьются... Какие я напишу картины - увидите после войны.
- Будут ли они выставлены в Лондоне?
- Полагаю, да...
- Разрешите еще один вопрос, последний...
- Пожалуйста!..
- У вас на столике жестяная кружка и солдатская деревянная ложка. Неужели для знаменитого художника нет лучшего сервиза?
- Эти предметы я выменял у одного казака, которому отдал свой именной серебряный бокал. Они меня вполне устраивают. Особенно удобна деревянная ложка. Недаром солдаты вологодского полка так и говорят: «Без деревянной ложки солдат не вояка, где щи да каша - там и позиция наша!..»
Форбс откланялся и отправился на почтамт передавать телеграмму.
Почти три месяца Василий Васильевич пролежал в госпитале. За это время русские войска перешли Дунай, генерал Гурко со своей армией начал переход через Балканы. Развернулись бои в районе Шипки и Плевны. Русским войскам помогали болгарские добровольческие отряды ополченцев, быстро и дружно возникавшие на освобождаемой от турок болгарской земле. Когда Верещагин прибыл в соединение Скобелева, генерал верхом на белом коне объезжал построенные в две шеренги болгарские дружины, приданные в помощь русским войскам. Адъютант генерала, Сергей Верещагин, ловко сидел в седле и держался на близком расстоянии от Скобелева. Василий Васильевич, приехавший в коляске, не доезжая, свернул в переулок и зашел в пустую избу. В разбитые окна был виден весь строй болгарских дружин и слышна речь Скобелева к ополченцам.
- Болгаре, дружинники! - сдерживая коня, торжественно произнес генерал. - Вам известно, зачем русские войска вступили в Болгарию. Вы с первых дней формирования болгарского ополчения показывали себя достойными участия русского народа. В сражениях в июле и августу вы заслужили любовь и доверие ваших ратных товарищей - русских солдат. Пусть будет так в предстоящие боях. Вы сражаетесь за освобождение вашего отечества, за неприкосновенность родного очага, за честь ваших матерей, сестер, жен - словом, за всё, что на земле есть ценного, святого... - Генерал кончил свое обращение, и громкое «ура» прокатилось по селению.
- А теперь отдыхайте, молодцы!..
Пришпорив коня, Скобелев вскачь помчался к штабу дивизии. За ним едва успевал ординарец. Выждав еще несколько минут, Верещагин покинул избу и в коляске покатил к штабу Скобелева. Встреча была шумной и радостной, Офицеры окружили художника, справлялись о его здоровье.
- Чего тут спрашивать! Приехал - значит, здоров. Вина давайте, вина! - требовал генерал. - Повара позовите сюда! Режьте жирного барана. Ужин - в два счета! Выручагин с нами! Помните, Василий Васильевич, как, бывало, в Самарканде вас солдаты величали?.. Не Верещагин, а Выручагин! Здорово вы тогда выручили гарнизон! Как рана? Вполне залечена?
- Все в порядке, Михаил Дмитриевич!
- Ну, господа офицеры, в честь прибытия Верещагина ужин будет в саду, за штабом. Пусть играет оркестр!
- Ваше превосходительство, по вечерней заре музыку турки услышат, подумают - к нам государь прибыл, из пушек обстреляют, - предупредил ординарец.
- Отставить музыку, заменить песнями! - распорядился Скобелев.
Вечером, перед закатом солнца, в зелени фруктового сада состоялась пирушка. Офицеры и Скобелев пили за здоровье Верещагина, поздравляли с выздоровлением и возвращением в строй.