Фото художника Василия Верещагина

В Порт-Артуре

Весть о гибели Макарова и Верещагина разнеслась по всему свету. Броненосец «Петропавловск», как было потом установлено, подорвался на японской мине. Свыше шестисот матросов и офицеров штаба Тихоокеанской эскадры погибло в момент взрыва. За гибелью «Петропавловска», злорадствуя, наблюдали со своих судов японцы. Они знали, что на флагманском корабле должен находиться штаб во главе с Макаровым - боевым адмиралом. Не случайно один из японских командиров, Нирутаки, отмечал в своем дневнике:

«Как переменилось положение вещей с тех пор, как Макаров принял командование... Дать генеральное сражение непременно, как бы мы при этом ни рисковали, иначе русские со дня на день будут становиться всё решительнее, опытнее и опаснее...»

И тот же Нирутаки, наблюдавший с корабля «Акацуки» за катастрофой русского флагмана, продолжил свою запись:
«Был бы лишь убит адмирал Макаров, это для нас главное...»
Это «главное» для них и самое тяжкое и непоправимое для русского флота - совершилось...
На третий день после гибели Верещагина его денщик Алексей обратился к своему ротному командиру:
- Ваше благородие, дозвольте мне увольнительную на один денек. Хочу Василья Васильевича помянуть, помолиться и выпить за упокой...
- А нужно ли это, Паничев? Говорят, господин Верещагин креста на шее не носил, выпивок не любил. Нужно ли ему твое поминовение?
- Нужно, ваше благородие, - настаивал солдат, - зачем ему на шею крест? У него Георгий в петлице был завсегда. Небось и вы променяли бы свой нательный на «Георгия»?.. А что касаемо выпивки, так это у нас на Вологодчине на поминках водится. Я только чарочку, чтоб горе заглушить.
Получив увольнительную записку в город, Алексей не нашел подходящего места - ни церкви, ни часовни, где бы он мог помолиться. Но были у него небольшие деньги, наградные, за услуги от Верещагина, а с деньгами нетрудно добыть чарочку. Он зашел в доступный трактир. Там, в папиросном дыму, сидели за столиком с боцманом три матроса, смахивали слезы с глаз и громко разговаривали.
- Жалко старика! - говорил один.
- Да, эта «борода» навела бы порядок, - подтверждал другой, поминая добрым словом погибшего адмирала.
- Умница был, настоящий человек! Мы с ним показали бы японским муцу-сукам от ворот поворот...
- И надо же так: дерьмо всплыло, а добро пошло ко дну... - Говоривший боцман под «дерьмом» явно подразумевал князя Кирилла, спасшегося во время катастрофы на «Петропавловске»...
Алексей сел за соседний столик поблизости от компании флотских, достал из кисета двугривенный и заказал стакан водки.
- Что ваша закусить прикажет? - спросил официант-кореец.
- Мы без закуски, мы «кряком» закусываем. Выпьем да крякнем, вот и вся закуска!.. - Подняв стакан водки, Алексей перекрестился и, за единый дух выпив, сказал: - Помяни, господи, чтоб ему и там хорошо было...
- Ты за кого, служивый? - спросили за соседним столиком.
- За упокой Василия Васильевича - художника Верещагина, я к нему вроде денщика был приставлен.
- А ну, к нам за стол!..
- Нет, братцы, не могу, не имею права. Солдату положено быть трезвым. Да еще работенка одна задумана. Надо до вечера сделать и отвезти к месту.
- А что такое? - обернулся боцман к солдату. - Какая теперь работенка? Солдатское дело нехитрое: «Левое плечо вперед!», «Прямо марш!» да «На молитву, шапки долой» - вот и вся солдатская механика.
- Я не об этом, - обиженно отозвался солдат. - Шел я сюда по одной улочке мимо утеса и приметил столярную мастерскую. Хозяев там нет, а струмент и материал есть. Хочу зайти да крест собственноручно сделать, а потом взять лодочника, вывезти крест с камнем в море и бросить на то место, где погиб Василий Васильевич...
- Братцы! А ведь не худое солдат задумал, по русскому обычаю так и должно быть.. - одобрительно заметил один из матросов. - Давайте и мы с. ним. Где такая столярная?
Через два-три часа все пятеро отвалили от берега в том направлении, где погиб «Петропавловск». В баркасе лежали два свежевыструганных сосновых креста с привязанными камнями. На одном кресте учинена надпись: «Здесь лежит адмирал Макаров и с ним 700 героев «Петропавловска», на другом: «Мир праху Василия Верещагина». Отъехав полторы мили от берега и поравнявшись с маяком, что на Тигровом полуострове, боцман встал и сказал:
- Вот здесь, братцы, - тут на большущей глубине. Бросайте, благословясь...
Оба креста были спущены и вмиг исчезли под водой. Боцман достал из кобуры увесистый револьвер и трижды выстрелил. Все, обнажив головы, перекрестились и повернули обратно к берегу.
- Ну, солдат, спасибо, что нас надоумил! Русская душа! - благодарил боцман Алексея. - Стало быть, не плохой человек был художник?..
- Золото! Лучшего не встречал. Предобрый в обхождении со мной как с родным сыном обращался.
- Под стать покойному адмиралу. Тоже знаменитый человек! Да, оба они как братья были схожи.
Высадив солдата на берег, матросы с боцманом направились к одному из кораблей, стоявших на рейде порт-артурской гавани.