<>

Константин Коничев. Повесть о Верещагине

   

Верещагин
   
   
Фото художника
Василия Верещагина
 
  

  
   

Содержание:

В родительском доме - 2 - 3 - 4
В царский приезд - 2 - 3
Поездка на богомолье - 2 - 3
Первое плавание - 2
На избранный путь - 2 - 3
В дни «освобождения» - 2
В Академии - 2 - 3
В Тифлисе
В Париже - 2 - 3 - 4 - 5
Поездка в Закавказье - 2 - 3 - 4
На Шексне - 2 - 3 - 4
В Туркестане - 2 - 3 - 4
«Забытый» и другие - 2 - 3
Персональная выставка
2 - 3 - 4 - 5
В путешествие - 2 - 3
В Индии - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
Накануне войны - 2 - 3 - 4
На Балканах - 2 - 3 - 4 - 5
На Шипке все спокойно - 2 - 3 - 4
Картины и выставки
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
Стасов - 2 - 3
В годы преследований - 2 - 3 - 4
Три казни - 2 - 3 - 4
На венских выставках - 2 - 3 - 4
В Америке - 2 - 3 - 4 - 5
Фонограф Эдисона - 2
У Маковского - 2 - 3
Распродажа картин - 2
Над седым Днепром
2 - 3 - 4 - 5 - 6
Вологодские типы - 2 - 3
Верещагин и Кившенко - 2 - 3
Весной на Севере
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8
На Поклонной горе - 2 - 3 - 4
У Забелина - 2 - 3
По следам 1812 года - 2 - 3 - 4 - 5
Портрет Наполеона
На выставках - 2 - 3
В Крыму
Снова за океан - 2 - 3
Поездка в Японию - 2 - 3 - 4 - 5
На Дальний Восток - 2 - 3
В Порт-Артуре - 2 - 3 - 4
На собрании в Академии

   


Верещагин и Кившенко

Узнав о возвращении Верещагина из Вологодчины, приехал к нему в Котлы художник Алексей Данилович Кившенко. Давно собирался Кившенко встретиться с Верещагиным, но Василий Васильевич был неуловим. Встречались они раньше два-три раза на выставках - как-то мимоходом, - и не было между ними откровенного разговора, хотя в творчестве и в биографии Кившенки было немало того, что сближало его с Верещагиным. Кившенко происходил из крестьянского рода. Отец его был когда-то крепостным графа Шереметьева, вышел в люди и сумел дать своему сыну художественное образование. Как и Верещагин, Кившенко начал учиться на Бирже, в школе Общества поощрения живописи; затем поступил в Академию художеств, где среди других учеников отличался неутомимостью в работе. Как и Верещагин, Кившенко попал в дальнейшем в Мюнхен - учился там и работал. Он тоже побывал на Кавказе, был и на Балканах, писал картины русско-турецкой войны, писал жанровые картины из охотничьей жизни. Особенно удачной была его картина, ставшая широко известной, - «Военный совет в деревне Филях 1812 года». Войдя в просторную мастерскую Верещагина, Кившенко на минуту остановился у дверей, с удивлением разглядывая обстановку.
- Да это же музей?! - воскликнул Кившенко, когда Верещагин, узнав посетителя, стиснул его в объятиях.
- Добро пожаловать, Алексей Данилович, добро пожаловать! Редкому гостю - честь и хвала! Раздевайтесь, Лидуся, распорядись насчет самоварчика!..
- Извините, Василий Васильевич, узнал, что вы вернулись из очередной поездки и осмелился заглянуть. Знаю, вы затворник, не любите, когда вас отрывают от работы.
Я ненадолго...
- Что вы, давайте без оговорок. А впрочем, действительно, я затворник! Зиму пробыл в Ярославле, Костроме, а больше всего - в Вологде. Очень там мне полюбилось. Да от художественного мира оторвался. Рад вас видеть, рад...
Кившенко выбрал из всей серии законченных картин полотно «Наполеон на Бородинских высотах» и несколько минут молча рассматривал его.
- Вы, наверно, скажете, что тут много красок, много генеральской мишуры, много блеска и мало движения? - обратился к нему Верещагин.
- Нет, Василий Васильевич, этого не скажу. Все это вполне уместно. Одно скажу: не напоминает ли вам, Василий Васильевич, эта вещь вашу картину из балканской серии «Александр Второй под Плевной»?.. Не повторяете ли вы самого себя? Не подумайте, что таким замечанием я хочу уязвить вас.
- Перекличка между этими картинами есть, - согласился Верещагин, - но близкого сходства никакого! Если вы изволите помнить, то в обеих картинах темы сходны в том отношении, что в одном случае русский царь со свитой издали следили за ходом неудачного сражения, данного без надобности, без учета времени и обстановки бездарным генералитетом в день его именин; в другом случае - мрачный Наполеон, сидя на Бородинских высотах в своем сером сюртуке и треуголке, тревожно наблюдает за ходом величайшего сражения, от которого изменилась судьба французского императора и его империи. Конечно, русский царь и Наполеон как полководцы не идут ни в какое сравнение. Бонапарт взлетел высоко, но разыгравшаяся под Москвой драма была началом трагедии Наполеона и всей его армии.
- Да, чувствуется различное отношение художника к теме, имеющей сходство, - заметил Кившенко. - А быть может, сказывается ваш возраст, опыт...
- Нет, именно - отношение, - подчеркнул Верещагин и продолжал развивать свою мысль. - Там и тут - война. Там и тут погибают тысячи, десятки тысяч людей. Но под Плевной этого боя могло бы и не быть, если бы не приехал государь и если бы он не был в тот злополучный день именинником. Командующий, братец царя, решил удружить державному брату и... удружил... Бой был неудачный. Солдаты, впрочем, сражались превосходно. Но провалили генералы. Один только Скобелев держался крепко и умело, но ему не помогли. В общем, Алексей Данилович, длинна сказка, и не об этом речь, - махнул рукой Верещагин и опустился в плетеное кресло. Потом он что-то вспомнил, быстро поднялся, достал шкатулку, порылся в ней и, найдя маленькую записочку, показал Кившенке: - Вот у меня на память записочка осталась. Брат Сергей тогда погиб. Герой был. За два месяца войны имел пять ранений. Семь лошадей под ним убили. Эта вот записочка - его последнее донесение Скобелеву. Посмотрите...
Кившенко поднес к глазам записку и, напрягая зрение, прочел: «С правого фланга замечается наибольшее движение со стороны турок. Кричат и обходят. Командир 9-го батальона 3-й стрелковой бригады ранен в левую руку. Нету порядка. Сергей Верещагин».
- Это он писал за несколько минут до смерти. Скобелев отдал мне на память записочку со своей резолюцией. Храню. Любил я Сережку. Это не то что другой мой брат - щеголь Александр. В Сашке много пустозвонства и мало порядочности, а Сергей чертовски был храбрый и честный вояка. Да, о картинах... - чтобы не потерять нить начатого разговора, спохватился Верещагин. - Помню, помню, Алексей Данилович, как сейчас помню... Сначала батарея бутылок стреляла пробками, лилось шампанское. Потом стали стрелять с двух сторон орудийные батареи - и полилась кровь... Конечно, Коцебу, слов нет, большой и гениальный мастер батальных картин... Или баталист Гесс... Они бы - тот и другой - изобразили царя верхом на кобылице, в пылу сражения, с огненным взглядом. А я на первом плане изобразил опорожненные бутылки, но меня заставили их закрасить. Что ж, повиновался. И без бутылок картина осталась реальной. Разумеется, не обошлось без обвинений меня в нигилизме и стремлении подорвать престиж царя... Другое дело - «Наполеон на Бородинских высотах». Я решил показать полководца и его генералитет крупным планом. Повторяю: это серьезный исторический момент. Прежде чем писать эту и другие картины, я прочитал немало книг об Отечественной войне, в том числе воспоминания французов-очевидцев - таких, как Сегюр, маркиз де Шамбрей, Делафлюз, барон Лежен, и многих других. В частности, один из них в своих воспоминаниях рассказывает, что на Бородинских высотах император ни разу не садился на лошадь, был болен, расстроен и молчалив. Он сидел на простом крашеном стуле. Левая нога покоилась на барабане, руки скрещены на груди, голова склонена. Позади Наполеона свита, за ней, в боевом порядке, гвардия...

продолжение