<>

Константин Коничев. Повесть о Верещагине

   

Верещагин
   
   
Фото художника
Василия Верещагина
 
  

  
   

Содержание:

В родительском доме - 2 - 3 - 4
В царский приезд - 2 - 3
Поездка на богомолье - 2 - 3
Первое плавание - 2
На избранный путь - 2 - 3
В дни «освобождения» - 2
В Академии - 2 - 3
В Тифлисе
В Париже - 2 - 3 - 4 - 5
Поездка в Закавказье - 2 - 3 - 4
На Шексне - 2 - 3 - 4
В Туркестане - 2 - 3 - 4
«Забытый» и другие - 2 - 3
Персональная выставка
2 - 3 - 4 - 5
В путешествие - 2 - 3
В Индии - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
Накануне войны - 2 - 3 - 4
На Балканах - 2 - 3 - 4 - 5
На Шипке все спокойно - 2 - 3 - 4
Картины и выставки
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
Стасов - 2 - 3
В годы преследований - 2 - 3 - 4
Три казни - 2 - 3 - 4
На венских выставках - 2 - 3 - 4
В Америке - 2 - 3 - 4 - 5
Фонограф Эдисона - 2
У Маковского - 2 - 3
Распродажа картин - 2
Над седым Днепром
2 - 3 - 4 - 5 - 6
Вологодские типы - 2 - 3
Верещагин и Кившенко - 2 - 3
Весной на Севере
2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8
На Поклонной горе - 2 - 3 - 4
У Забелина - 2 - 3
По следам 1812 года - 2 - 3 - 4 - 5
Портрет Наполеона
На выставках - 2 - 3
В Крыму
Снова за океан - 2 - 3
Поездка в Японию - 2 - 3 - 4 - 5
На Дальний Восток - 2 - 3
В Порт-Артуре - 2 - 3 - 4
На собрании в Академии

   


Поездка в Японию

- Японцы очень ревниво относятся к своей религии и обрядам, - продолжал Верещагин. - Это давно известно. Они фанатичны. Вы, вероятно, слышали, как наш царь, будучи еще наследником, путешествовал по Японии и вздумал посмеяться над японской похоронной процессией. Она показалась ему слишком веселой. И что же? Какой-то полицейский чин заметил это и - плевать ему было на то, что он имел дело с наследником российского престола, - выхватил шашку и рубанул будущего царя по голове. Началось дипломатическое расследование, пошли туда-сюда бумаги, переговоры и пересуды. Папенька нынешнего царя прочитал эти бумаги и наложил резолюцию: «Дураков били и всегда будут бить». Николаю следовало бы помнить отцовские слова, а кстати, и сабельный удар японца...
В раннюю утреннюю пору, находясь иногда вблизи Тихоокеанского побережья, Верещагин поднимался на возвышенность. Дыша легким морским воздухом, он следил за тем, как на далеком горизонте над океаном всплывало огромное солнце и покрывало воды золотистой россыпью. Тогда оживали горы и парки, пересеченные шумными ручейками, в густых зарослях пели птицы, каких можно видеть только в Японии. Верещагин посещал музеи и мастерские художников. В Токио он побывал в национальной Академии искусств. На базарах скупал различные художественные предметы, на которые в России могли бы обратить внимание при оценке культурного уровня японского народа. В русском посольстве в Токио скопилось множество приобретенных Верещагиным экспонатов, упакованных в ящики для отправки в Петербург. И не только история архитектуры и живописи привлекала внимание Верещагина в этой стране великих тайн и скрытых возможностей. Он интересовался бытом, жизнью простых людей Японии и особенно тяжелым, рабским положением женщин. В одном из своих писем Лидии Васильевне художник описывал простоту нравов как результат нищеты и бедности трудовой массы, населяющей страну Восходящего Солнца.

«Женщины здесь совсем, как куколки. Большинство бедных девушек идет в публичные дома, чтобы помочь своим родителям, и это не считается предосудительным. Отец получает, скажем, 200 рублей, а семнадцатилетняя дочь идет в публичный дом «отрабатывать» эти деньги... В Токио большая улица с домами с обеих сторон, нижние этажи которых сплошные клетки: за ними сотни, тысячи девушек, старающихся заманить прохожих. Правительство поощряет это, так как получает с девчонок хороший доход...»
«Хороший доход, но не от хорошей жизни!» - подумал Верещагин, остановившись на этих строчках своего письма.
Однажды хозяин, у которого он жил около Никко, пригласил его с переводчиком посмотреть японскую свадьбу. В просторном полудеревянном, полубумажном домике с раздвинутыми внутри переборками немноголюдная свадьба началась вечером, когда пестрые бумажные фонарики украсили обычную серенькую обстановку жилья. Жених сидел на полу, скрестив ноги и уставившись в пол, ни на кого не глядя. Две девушки привели раскрашенную невесту и посадили против жениха. Между ними поставили стол и сосуд с горячим вином «саке». Сначала угощались гости; затем молодожены пили из одного сосуда, что означало: новобрачные делят между собой радость и горе. На свадьбе не было ни шума, ни веселья, ни одной песни не было спето. Около деревянного Будды суетился подвыпивший жрец, бормоча какие-то слова. Свадьба была похожа на молчаливую сделку, от которой неизвестно кто будет в выигрыше...
- Скучно! - отозвался Верещагин о свадьбе своему квартирному хозяину. - У нас, у русских, не так. Размах шире. На нашей свадьбе всё ходуном ходит. Веселье - через край.
Из Никко, пользуясь близким расстоянием, Верещагин ездил в Токио, где находилось русское посольство. Послу и чиновникам посольской миссии он старался не докучать своими визитами. Однажды, незадолго до отъезда из Японии, он зашел в посольство. За обедом в дружеской беседе посол признался, что он и вся его миссия сидят словно на горячих углях и ждут, когда японское правительство отзовет из Петербурга свое посольство, а русскому предложит выехать во Владивосток.
- Обстановка накалилась,- сказал посол, - и вам, Василий Васильевич, в настоящее время нет смысла разъезжать по стране, вполне готовой воевать против России.
- И скоро можно ожидать войну? - спросил Верещагин.
- О дне и часе начала войны, конечно, неизвестно. Но она разразится. Возможно, раньше, нежели мы ожидаем... В этих вопросах откровенности не бывает. Япония - хитрая бестия! Мы о ней слишком мало знаем, и не то, что нужно знать... Однако не секрет, что и Америка и Англия желают Японии успеха в предстоящей войне. Вероятно, они подскажут японскому императору Муцу-Хито наиболее удобный момент для нападения на Россию.
- Да, не дожидаясь осложнений, надо уезжать, - решил Верещагин. Он сам чувствовал на себе суровые, пристальные взгляды японцев, а бывая в кафе и ресторанах Токио и Киото, не раз слышал от подвыпивших японских офицеров обрывки фраз, из которых нетрудно было уловить прямую враждебность.
- Жаль, жаль, что мы плохо знаем нашего будущего врага, - сокрушенно проговорил Верещагин. - А ведь давно, еще с петровских времен, интересуемся Японией, и всё на «авось», как-нибудь да что-нибудь. Недаром при Александре Первом одно наше судно, построенное для плавания на востоке, так и было названо - «Авось...» Перед поездкой сюда я пробовал покопаться в литературе о Японии: столкнулся, как сказано у Грибоедова, с «премудрым незнанием иноземцев». И это всё же не только оттого, что до последнего времени Япония для всех держав являлась закрытой страной, но и потому, что мы действительно ленивы и не любопытны...

продолжение