Фото художника Василия Верещагина

На избранный путь

Весной 1860 года кончилась строгая и планомерная муштра в Морском корпусе. Настали экзамены. Старый мореплаватель, адмирал Федор Петрович Литке, с лицом строгим и суровым, обросшим седыми бакенбардами, важно сидел за длинным столом в окружении сановных представителей. С углов стола, покрытого зеленым сукном, свисали густые кисти на позолоченных толстых шнурах.
- Верещагин Василий Васильевич!
- Я!
- Подойдите к столу.
- Слушаю, ваше высокопревосходительство! Четкими шагами гардемарин Верещагин приблизился к экзаменаторам.
- Вот вам билет, отвечайте, - предложил Литке. Верещагин взял билет из рук адмирала и прочел вслух:
- «Распределение теплоты и холода на земной поверхности».- Задумался, быстро соображая, нахмурил брови.
- Сколько вам нужно времени на размышления? - спросил Литке. - Обдумайте, можете не спешить.
- Я готов отвечать, ваше высокопревосходительство... Верещагин сразу четко и правильно ответил на вопрос, доставшийся ему в билете.
- Хорошо, прекрасно, - сказал Литке, внимательно выслушав обоснованный ответ.
Это была первая, но не единственная похвала на экзамене, однако одобрение адмирала Литке - замечательного географа, отважного мореплавателя, исследователя Ледовитого океана и новоземельских берегов - стоило многих похвал. Василий благополучно сдал все экзамены. Сразу же после экзаменов его отец устроил небольшую семейную пирушку. Были званы родственники, кое-кто из близких знакомых. Отец и мать радовались успехам сына.
- Ну, чадо мое строптивое, - сказал отец на семейном торжестве, - ты уже теперь взрослый. Поздравляю тебя с благополучным окончанием учения в корпусе, желаю быстрого восхождения по служебной лестнице. Выпьем за твои дальнейшие успехи!
Все подняли бокалы с шампанским. Виновник торжества, прежде чем выпить, ответил отцу:
- За мои успехи в живописи, в творчестве, которого я жажду всей душой и добьюсь!..
- Я тоже за это, - присоединился Николай, старший брат Василия.
Николай учился за границей маслоделию и сыроварению. Он только что вернулся в Петербург с намерением поехать в тверские деревни и там на деле применить свои знания.
- Я выпью за то, - добавил Николай к словам брата, - чтобы Вася с избранного пути не сворачивал, а, преодолевая все препятствия, продвигался дальше, вперед. Желаю тебе, Вася, успехов и надеюсь - успехи будут.
- А служба? - строго посмотрел отец на сыновей.
- Служба отпадает, - ответил Василий.
- То есть как? Кто тебя отпустит?
- Найду способ вырваться.
- Не рассчитывай на мою поддержку, - строго сказал отец.
- Не рассчитываю. Буду пробиваться сам.
- Ах, опять все те же разговоры, - вмешалась мать.- Я не даю благословения Васе покидать морскую офицерскую службу, не даю!.. Кому нужен «свободный» художник! Да, да! Свободный от счастливой жизни, свободный от хороших друзей, от высшего общества. И как ему хочется стать прощелыгой! Кто, приличный, пустит его через порог своего дома? Разве пьянчужка Седлецкий! Будь, Вася, морским офицером! А живопись - это так, ради потехи... рисуй себе в часы досуга...
И пока говорила мать, отец искоса глядел на сына. Василий встал, подойдя к матери, обнял ее, поцеловал в лоб и сказал:
- Спасибо, мама, за добрые пожелания! Однако я поступлю так, как мне рассудок подсказывает. - И, обращаясь к отцу, добавил: - Папа, прошу не мешать мне. Я сам перед собой буду отвечать за свои правильные или неправильные поступки.
Отец выдавил тяжелый вздох и проронил только одно слово:
- Пожалеешь!..
А через несколько дней на Дворцовой набережной, в строгом и величественном здании Мраморного дворца состоялся банкет выпускников-гардемаринов. Адмиралы и капитаны произносили торжественные поздравительные речи. Все веселились. Один лишь Верещагин с тяжелой задумчивостью смотрел на общее веселье. Случилось так, что шеф Морского кадетского корпуса великий князь Владимир Александрович мимоходом заметил грустного гардемарина и снисходительно спросил его:
- Зачем нос повесил, почему мой офицер не весел? Верещагин встрепенулся от неожиданного обращения высокопоставленной особы, вытянулся - руки по швам, - ответил:
- Ваше высочество, позвольте обратиться к вам, кратко доложить мою просьбу?
- Говори, я слушаю.
- Не до веселья мне, ваше высочество. Надо служить во флоте, а не могу, грудь болит, тяжело дышится... Пользы от меня не будет... Прошу освободить по слабости здоровья.
- Как фамилия? - осведомился князь.
- Верещагин, ваше высочество.
- Жаль, жаль. Мне тебя рекомендовали положительно. Ну что ж! Морская служба требует здоровых людей. Просьба твоя будет удовлетворена.
Верещагин чуть не привскочил от радости, но сдержался и, не выдав восторга, поклонился князю.