Фото художника Василия Верещагина

В царский приезд

Староста, сидевший на лестнице рядом с Васяткой, испуганно выпрямился и, уставившись глазами на барина, забормотал:
- Да я и то смотрю, да как с них потребуешь! Свое-то им дороже...
Наступила тишина. Было слышно, как отдувался исправник да чирикали под кровлей ласточки в многочисленных гнездах. Легкий ветерок шелестел листьями старых лип, окружавших усадьбу.
- Васятка, ты скажи мужикам слово! Прибавь от себя. Ты теперь не маленький, - потребовал отец.
- Нечего мне, папа, им сказать... И не буду!..
Гнев Верещагина, вскипевший против мужиков, обрушился на непокорную голову сына. С налитыми кровью глазами помещик спустился на две-три ступени вниз и ударил сына.
- Рас-с-сходись! - крикнул исправник. - Завтра рано утром все в Любцы!..
Мужики стали расходиться по своим избам.
Вася Верещагин, переживая горькую обиду на отца, шел по улице со стиснутыми зубами, сам не зная куда. В помещичьих покоях, не стесняясь исправника, Васина мать плакала и кричала на супруга - зачем он не сдержался при людях. Потом, под вечер, разыскала она Васю в избе у охотника Степана. Степан чистил старое кремневое ружье и для прочности медной проволокой припутывал ствол к самодельному некрашеному прикладу.
- Вася, Васенька, иди домой, - из сеней позвала сына Анна Николаевна. - Иди, миленькой! У отца смягчилось сердце на тебя и гнев прошел.
- Мама, не уговаривай, - ответил Вася и отвернулся от матери к узкому окну с тусклыми, позеленевшими стеклами.
- Отец уже забыл об этом, пойдем домой! - плачущим голосом снова позвала мать.
- Очень у моего отца память коротка. Я этого никогда, мама, не забуду. И постараюсь жить так, чтобы отец не видел меня... Ступай, мама, не тревожь меня... Сегодня я уйду в ночное, к ребятам в поскотину. Завтра возьму у Степана ружье и пороховницу и пойду в болото на охоту. Хоть к черту на рога!..
Мать переступила порог и, согнувшись под полатями, прошла в избу. Она схватила сына за руку:
- Как же так, на охоту? Степан, приказываю не давать ему ружья!..
- Я и без ружья
- А молебен? А государь в Любцах будет?..
- Это меня не касается. Царя я видел в Морском корпусе, видел на параде, на Царицыном лугу. Обыкновенный человек!..
- Ну, барыня, и отчаянная головушка у вас растет! - кивнул на Васю охотник Степан и добавил: - Такой не побоится супротив ветра идти. Вот, вспомните меня... Норов у парня не по годам, как у жеребенка необъезженного. Если не зарвется - далеко пойдет, и вскачь и рысью...
На следующий день, несмотря на укоры отца и уговоры матери, Вася Верещагин не был в Любцах, хотя народу собралось там видимо-невидимо. Не отстал от Васи и охотник Степан. (Ему Анна Николаевна подала серебряный целковый и строго приказала приглядывать за ее сыном). Пробыв не более часа в Любцах, в церкви и в помещичьей усадьбе отставного гвардейского полковника, император Александр соизволил проронить всего только три «высочайших» фразы.
- Прекрасна стерлядь шекснинская, не зря ее воспел Державин... - Это было сказано у Алексея Верещагина за перегруженным всяческой снедью столом.
После обеда царь вышел на балкон посмотреть на пришекснинские лесные дали, на волнистые ржаные поля. Алексей Верещагин, показывая на очередной, груженный хлебом караван барж, шедший по Шексне, обратил внимание царя на то, что вряд ли еще сыщется труд тяжелей бурлацкого. На что царь во всеуслышание изрек:
- Что ж, пароходов у нас пока мало, а людей у меня много...
И еще на одну фразу сумел гостеприимный помещик вызвать немногословного царя.
- Ваше императорское величество, в народе поговаривают о реформе. Эти слухи идут из Петербурга и заграницы...
На бледном лице государя под бакенбардами заходили желваки. Глаза остекленели, ноздри раздулись. Стиснув рукой эфес шпаги, он бросил суровый взгляд на вопрошавшего и произнес, будто отчеканил:
- Все будет так, как богу угодно…
Сквозь строй полицейских, сотских и десятских Александр Николаевич вместе со свитой прошел от усадьбы на пароход. Старательный звонарь трезвонил во все колокола. Молчаливая пестрая толпа провожала царя глазами, не двигаясь с места. Никто из мужиков не решился промолвить слово о воле, никто не посмел пожаловаться царю. В этот час, в казенном мундире, с кортиком на ремне, Вася сидел в лодке. Ветер развевал на его голове густые пряди волос. Охотник Степан, старый следопыт и замечательный стрелок, нажимал изо всей силы на весла. Он хмурился и молчал. Две собаки - Жучко и Катайко, свернувшись, лежали в лодке у самых ног приворожившего их Степана.