Василий Верещагин во время первой поездки на Кавказ

Даже предложение такого солидного заграничного покупателя, как принц Уэльский, выразившего русскому дипломатическому чиновнику М.Бартоломе пожелание, чтобы индийские картины Верещагина непременно остались в Англии, не соблазнило отца. В письме В.В.Стасову от 13 марта 1879 года, сообщив о желании принца, отец пишет, что ему «хотелось бы оставить их в России, хоть и за меньшую цену».
В письме же П.М.Третьякову от 9 февраля 1887 года отец говорит: «Мне предлагают выставлять и продавать мои работы за морем, и я с ужасом думаю о том, что не в России, а где-нибудь в Америке очутятся мои лучшие работы. Коли соберетесь с деньгами, приобретайте что поинтереснее; по окончании выставок я отдам Вам дешевле». Второе правило, к которому отец стремился при продаже картин и которому он придавал особенно важное значение, состояло в том, чтобы продавать целые серии в одни руки при условии, что входящие в их состав картины останутся неразрозненными навсегда.

Отличительной особенностью творчества Верещагина, которую отмечали художественные критики, как заграничные, так и русские, была серийность огромного большинства его произведений. Отдельные картины одной и той же группы или серии не изображали самостоятельных, обособленных эпизодов, а были между собой внутренне связаны. Чтобы произвести на зрителя более сильное впечатление, а главное, чтобы лучше выявить вложенную в них мысль, художник развивал один и тот же сюжет во многих картинах, давая несколько следующих один за другим моментов одного события. На это указывает сам отец в письме В.В.Стасову (от середины марта 1874 года) по поводу своей первой капитальной серии картин - туркестанской. В этом письме он называет себя «новатором», который, по его выражению, «перешагнул» через рутинное, ничем в сущности не оправдываемое правило: «художнику-живописцу довольствоваться моментом и предоставить дальнейшее развитие этого момента литературе». Отец решительно отвергает это правило как «давно ожидающее погребения». Таким образом, каждая серия картин Верещагина представляет собой нечто единое, и потому удаление из ее состава хотя бы одной картины неминуемо ведет к нарушению последовательности целого. Не удивительно поэтому, что при каждых переговорах о продаже, если только они возникали, отец всегда ставил в первую очередь непременное условие, чтобы покупаемая серия никогда не разрознивалась. Но сколько усилий ни прилагал он для достижения этого условия, на какие материальные жертвы ни шел, ему удалось получить полное согласие покупателя только в одном, единственном случае, а именно при продаже серии туркестанских картин. Первоначально эта серия была продана отцом П.М.Третьякову, который взял себе в компаньоны по покупке своего брата С.М.Третьякова и Д.П.Боткина, и только позднее она перешла в единоличное владение первого из них, причем Боткин потребовал было разделения всей коллекции на две части. Узнав об этом, отец, находившийся в это время в Бомбее, в Индии, писал В.В.Стасову: «Не могу Вам сказать, как неприятно это мне было слышать; из желания оставить все картины и этюды неразрозненными я отказался от суммы, гораздо большей, которую доставила бы мне продажа порознь, а теперь благодаря моему отсутствию все старание пошло ни к чему». Самому же П.М.Третьякову отец сообщил условия продажи еще перед отъездом в Индию письмом в конце марта 1874 года, в котором писал:

«Милостивый государь, Павел Михайлович,
К тому условию, которое Дмитрий Петрович Боткин со слов Александра Константиновича Гейнса, вероятно, уже сообщил Вам (а именно, что коллекция купленных Вами картин не может быть разрознена ни Вами, ни потомками Вашими), я позволяю себе прибавить просьбу - отправлять картины на выставки - всемирные или иные, если бы это случилось, не иначе как в составе всей коллекции или по крайней мере трех четвертей ее, а также не дозволять при таком случае Академии разбрасывать ее с тою бестолковостью, которая ее везде и всегда отличает».

Из содержания этого письма мы видим, что отец не только считал недопустимым разрознивание туркестанских своих картин, но не соглашался даже на кратковременное их распыление. Павел Михайлович Третьяков и сам был того мнения, что произведения художника, проникнутые единой мыслью и преследующие единую, общую цель, имеют максимальную ценность и значение именно в своей совокупности и нераздельности.
Окончено 20 апреля 1971 года.
Карловы Бары. В.Верещагин