Василий Верещагин во время первой поездки на Кавказ

Покупку участка земли под мастерскую отец поручил перед отъездом в Индию одному из своих парижских знакомых, некоему Лорчу. Лорч, сам напросившийся на это дело, живо его обделал с максимальной для себя выгодой. Вернувшись из Индии и разобравшись в его махинациях, отец обнаружил, что из уплаченной за участок суммы 45 процентов, то есть 20 тысяч франков, составляют «комиссионные» его «приятеля»! Ничуть не лучше с финансовой стороны обстояло и дело с постройкой мастерской в Мезон-Лаффитте. В письме от 3 июля 1876 года В.В.Стасов выражает отцу радость по случаю начала постройки, но одновременно высказывает опасение, как бы «и эти антрепренеры, и архитекторы опять не обчистили Вас. Мне все сдается, - пишет он далее, - что эта мастерская вгонит Вас не в 60 и не в 65 тысяч, а пожалуй, в 90 или более».

Стасов хорошо знал Верещагина и потому в своих предчувствиях он, к сожалению, не обманулся. Уже 21 августа того же года отец пишет своему другу: «В жизнь мою не приходилось мне быть в таком пакостном положении, в каком нахожусь теперь вот уже две недели. Архитектор, рекомендованный Боголюбовым, Дюлу, Вассиль так меня обработал, что едва-едва совсем не разорил. Это оказался такой вор, мерзавец, подлец, что я затрудняюсь передать Вам. И такому-то негодяю я, благодаря тройной рекомендации, доверился вполне... Так попался, что не знаю, как и выберусь». В связи с указанием на непрактичность отца необходимо отметить также, что он совершенно не умел откладывать денег «на черный день». Получив значительную сумму и расплатившись с долгами, если таковые в то время были (а это случалось часто!), он оставлял себе лишь такую ее часть, которая, по его предположению, была необходима на расходы в ближайшем будущем. Остальные деньги он считал свободными и не использовал их для накопления материальных благ или создания резервного капитала, а употреблял главным образом на пожертвования, преимущественно на школы.

Понимая недостаточность народного образования в России, он мечтал о создании ряда низших школ общеобразовательного характера, художественно-промышленных школ и т. п. Эту мысль, которой отец увлекался особенно в более раннем периоде своей художественной деятельности, он предполагал осуществлять посредством вспомогательных пожертвований тем земствам и городам, которые такие школы собирались устраивать. К этой теме он многократно возвращается в переписке со Стасовым, которому пишет, например, 16 сентября 1878 года: «Должен Вам оказать, Владимир Васильевич, что я не намерен отдавать мои работы дешево, потому что деньги, как еще раз повторяю, нужны мне не на слуг и не на экипажи, а на школы (те или другие), которые я себе поставил задачею завести».
Путешествуя по Индии, он пишет опять же Стасову из княжества Сикким, лежащего в глубине Гималаев, и просит переслать Новгородскому земству тысячу или тысячу пятьсот рублей, вырученных за время выставки в Петербурге, с просьбой употребить их на улучшение способов преподавания в одной или нескольких школах с условием, что деньги не пойдут ни на поповское, ни на дьячковское обучение. Иногда пожертвованные суммы достигали больших размеров. Когда после петербургской выставки в марте 1880 года аукцион индийских картин дал 140 тысяч рублей, отец сделал ряд крупных пожертвований на женские медицинские курсы, бесплатную музыкальную школу, на вспомоществование рисовальным классам в разных местах России и т.д., всего на сумму 40 тысяч рублей. Деньги разлетелись так скоро, что когда через полтора месяца П.М.Третьяков, оказывавший материальную поддержку школе глухонемых, попросил отца сделать пожертвование на эту школу, последний был вынужден ответить: «Не могу теперь пожертвовать на школу глухонемых, как ни сочувствую этому Вашему делу, как и другим, потому что уже разбил много денег и могу только пожалеть, что не знал об этой надобности раньше. Чтобы Вы верили моей искренности, скажу Вам, что даже помощь школе, устраиваемой в память покойного отца моего, я отложил до другого раза, до следующего случая продажи моих работ. То, что имею теперь, необходимо мне для занятий, поездок и т. п., что все, как Вы знаете, очень кусается...»

Первая персональная выставка отца была открыта в апреле 1873 года в Лондоне. От этого года начиная и до конца своей жизни он сделал шестьдесят шесть таких выставок. Из этого числа была в пределах России двадцать одна, а в городах Западной Европы и США - сорок пять. Нет сомнения, что если бы выставки были организованы на коммерческих началах, то, принимая во внимание тот огромный интерес, который они возбуждали, и их высокую посещаемость, они приносили бы значительный доход.
Но отец смотрел на выставки прежде всего как на средство для распространения идеи мира, которой было посвящено все его творчество. А потому он добивался, чтобы его картины увидело возможно большее число людей, и притом людей не из высшего, избранного общества, а бедных и незнаменитых. Чтобы дать им возможность посещать его выставки, отец старался снизить входную плату до возможного минимума. Например, на выставке 1880 года в Петербурге входная плата была установлена в размере пяти копеек. Столько же стоил вход на выставку в Москве в 1883 году. Московский генерал-губернатор князь Долгоруков, который хотел было посетить выставку Верещагина, узнав, что входная плата составляет пять копеек, был этим настолько шокирован, что демонстративно отказался приехать.