<>

Александра Боткина. Василий Верещагин и Павел Третьяков

   

Апофеоз войны
   
   
Апофеоз войны,
1871
 
   

Бухарский солдат
   
   
Бухарский солдат
(сарбаз), 1873
 
  

  
   

Содержание:

Страница 1
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6
Страница 7
Страница 8
Страница 9
Страница 10
Страница 11
Страница 12
Страница 13
Страница 14
Страница 15
Страница 16
Страница 17
Страница 18
Страница 19
Страница 20
Страница 21

   


Кстати, скажите Владимиру Васильевичу, что на этом аукционе я купил не свыше 75 тыс., как он говорит, а на 57 737 рублей. Вот и теперь придется дорого заплатить, так как являются сильные конкуренты - г-да Терещенко (я, впрочем, рад теперь, когда что им достается: мне кажется, они пойдут по моему следу), а делами заправляет такой г-н, как Тагналоги. Не купить ничего, тоже будут осуждать, кто стал осуждать, если бы много купил; я решил взять три картины: «Скобелева», «Перед атакой» и «Под Плевной» (императора)...».
Есть также такой документ:
«1883 года апреля 26 дня, я, нижеподписавшийся продал Господину Павлу Михайловичу Третьякову три картины писание В.В. Верещагину, а именно:
№ 3 "Александр II под Плевна"
№ 5 "Перед Аттакой"
№ 21 "Скобелев под Шипкой" на сумму Тридцать Восемь тысячи Пятьсот рублей серебром и получил задатку Три Тысячи пятьсот рублей серебром. Обязуюсь доставить картин после окончания Выставки в Москве.
Купец Ив. Тоньолати».

Выставка в Москве имела громадный успех. Я хорошо помню ее. Вера Николаевна написала Верещагину:
«Милостивый Государь Василий Весильевич. Сейчас вернулась я с Вашей выставки и решила, что музыка для меня лично необходима, чтобы произвести надлежащее впечатление и чтобы каждая картина рассказала мне все, что может.
Прекрасно, что Вы ввели музыку, славный Вы человек за это, 10 раз Вы поэтому дороже для меня. Я пережила сегодня высокие минуты перед Вашими картинами и если бы была возможность, то часы просидела бы перед ними.
Мои девочки тоже сильно тронуты сегодня Вашими картинами, и я уверена, что музыка не мало способствовала их настроению.
...Посылаю Вам, Василий Васильевич, и Елизавете Кондратьевне приглашение к нам на экзамен в Заведение Глухонемых и прилагаю расписание их на всю следующую неделю. Сделайте нам честь, посетите то заведение, которое Вы почтили своим вниманием.
Преданная Вам В.Н.Третьякова.
P. S.
1-ое мая. Вы нас победили сегодня, а я Вас купила, да еще с Георгием, в меховой шапке и любуюсь сходством изображения».

В письме от 26 апреля 1883 года Верещагин пишет:
«Многоуважаемая Вера Николаевна! Глубоко сочувствуя Вашему делу помощи глухонемым, я прошу Вас принять от меня одну тысячу пятьсот рублей в пользу Вашего приюта.
Примите уверение в моем уважении. В.Верещагин».
Верещагины и Третьяковы видались и близко сошлись. Василий Васильевич прислал такую записку:
«Многоуважаемый Павел Михайлович. Едете Вы на дачу или остаетесь в городе. Если уедете, то мы заглянем к Вам на дачу, в противном случае явимся засвидетельствовать наше уважение Вам и Вере Николаевне в Ваш Московский Люксембург. Примите уверение в моем уважении.
В.Верещагин». (Искусство величайших мастеров: Письма Рубенса.)

Несмотря на «строптивый», по выражению Стасова, характер Верещагина и действительно сложные дела приобретения коллекций, у них отношения с Павлом Михайловичем не портились. Но неожиданно нагрянула ссора. И ноября 1883 года Верещагин написал: «Многоуважаемый Павел Михайлович. Отсутствие принадлежащей Вам картины моей «Перед атакою» составит проруху на предстоящей выставке картин моих в Питере, поэтому я решаюсь просить Вас прислать ее сюда на время выставки без рамы...».
Ответ Павла Михайловича мы нашли среди его черновиков и набросков писем. Письмо было на светло-синей почтовой бумаге, сложено втрое и адрес написан на самом письме, заклеено облатной с печатью П.Т. Письмо вскрыто, разорвано вокруг печати, из чего можно заключить, что оно было в руках адресата, прочитано и возвращено Павлу Михайловичу обидевшимся Верещагиным.
«Многоуважаемый Василий Васильевич, - писал Павел Михайлович. - Ради бога простите - не могу исполнить Вашего желания: такой громадный был труд повесить картину по ужасной тяжести рамы, что я не решусь без крайней надобности переменить ее помещение; кроме того, пересылка такой большой вещи, хотя и без рамы, опасна, да из открытого публичного собрания не следует выносить что-либо, а тем более такую крупную вещь. Очень интересуюсь, как Вы меня за это разругаете. Но что делать, уже лучше подвергнусь сей неприятной оказии.
С альбомами Вашими случилось несчастие: в июне из них вырезаны и украдены два рисунка. Вот и предоставляй после сего для общественного пользования. Ужасно жаль.
Жена и дочери кланяются Вам и Елизавете Кондратьевне, от меня также, пожалуйста, передайте глубочайший поклон.
Преданный Вам П.Третьяков.

продолжение