Александра Боткина. Василий Верещагин и Павел Третьяков
Это Верещагин-то не из ряду вон? Да разве мало было много видавших и ничего не сделавших? Уничтожение комнатных стратегов и не путешествующих путешественников изображением только одной правды, как она есть, без таланта, выходящего из ряда вон? Нет, вздор, для этого нужно иметь талант, выходящий из ряда вон, каков и есть Верещагин. Прося Вас сообщить В.В. содержание этого письма, с истинным уважением остаюсь Вашим покорным слугой П.Третьяков». Прочитав это письмо, Верещагин ответил Павлу Михайловичу: «Конечно, по размерам картины продавать не буду... запродать таким образом мои работы я был не прочь... для окончания картин «Телиша», «Шенова» и др., а также (Вам скажу) для того, чтобы отправить за границу моего отца, теперь уже покойного. Теперь, значит, в размере уже нет смысла... здесь же на аукционе скорее пожгу мои работы, чем отдать Вам или другому по размеру. Вам бы попомнить, что такого сумасшедшего, который, как я, бросается во все битвы для подмечания там разных разностей нет другого в Европе, а может быть, в еще целое столетие не будет? - как знать, чего не знаешь поживем - увидим. Машинкою, которая не отдохнула бы на некоторых картинах, я быть не могу, и в этом смысле неверно замечание Ваше о ненужности некоторых картин. Вы скажете, что я самохвал, который все-таки не заставит Вас заплатить 10 000 лишних, - не бойтесь, надобности в этом положительно нет... Почему бы и не обратить Ваше внимание на L'Art... это не для сбивания Вас, против чего Вы достаточно самостоятельны. Ведь нет в этом обиды?.. Грома и молний, как видите, на Вас не обрушилось, а на аукцион Вас приглашаю, он будет 22 и 23 марта». 20 марта 1880 года В.М.Жемчужников написал Павлу Михайловичу: «В ответ на телеграмму Вашу, Многоуважаемый Павел Михайлович, я известил Вас о том, что В. В. Верещагин решил вовсе не продавать военных картин и, напротив, пустить в продажу все индийское (кроме принца Валийского). Так как это противно тому, что Вам было прежде известно, то считаю нужным подтвердить это известие, на случай желания Вашего прибыть к распродаже индийских картин, которая должна начаться в будущую субботу... Выставка для публики откроется в эту субботу, послезавтра (22 марта), с платою за вход в пользу разных учебных заведений, и будет продолжаться 6 дней.- Военные картины изъяты из продажи, как слишком близкие по содержанию к современному настроению общества, которое, все более и более раздражаясь, разделилось на две разные партии, судящие не с художественной стороны, а по своему политическому настроению. Это действует раздражительно и на Василия Васильевича, который хотел бы поскорее убрать все к себе в Парижскую мастерскую. Сердечно больно за этого поэта среди прозаиков-деспотов. Сам Вас. Вас. не был, сказался больным, но предупредил чрез Васильчикова, что «вовсе не продает военных картин». Горячее всех, даже бешено нападал на Верещагина, иностранец, прусский военный агент генерал Вердер, а наши военные вторят. Искренно уважающий Вас В.Жемчужников». 22 марта 1880 года Жемчужников сообщает Павлу Михайловичу о своем разговоре с Верещагиным. Он просил дать инструкции, сколько спрашивать, если найдутся желающие приобрести до аукциона всю Индийскую коллекцию - этюды и картины, или только этюды, или часть военных картин. Верещагин назначил такие цены: 1) за всю Индийскую (кроме одной картины) 200 тысяч, с Павла Михайловича 150 тысяч; 2) за одни этюды - 150 тысяч, с Павла Михайловича 120 тысяч; военных картин продавать совсем не будет, отвезет в Париж и будет продолжать писать. Хотя Жемчужников думает, что можно уговорить Верещагина продать военные картины, но не иначе, как все. В тот же день Жемчужников написал Павлу Михайловичу: «...в дополнение к моему письму считаю нужным сообщить еще, что Демидов Сан-Донато назначил уже сегодня оставив за собой, в случае аукциона, множество лучших вещей из индийской коллекции. Верещагин положительно предпочел бы оставить свои работы в Ваших руках, Павел Михайлович. Это я знаю наверное. Поэтому, если примете решение, дайте, пожалуйста, знать поскорее...» Не получив еще этих писем, Павел Михайлович ответил: «Многоуважаемый Владимир Михайлович. Ваше письмо в гостинице получил, а здесь нашел письмо от 20 с/м. Я могу сделать следующее предложение: за все Индийские этюды, выставленные в двух комнатах - числом 135, и те, которые не выставлены, словом все этюды, сделанные в Индии, и за четыре картины из войны: № 1 «Победители», № 14 «Шипка - Шеново», № 15 «Под Плевной» и № 11 «Шпион» - я предлагаю 120 тысяч в три срока (40 тыс. сейчас же, 40 тыс. через год и 40 тыс. через два). Эти картины я желал бы теперь же иметь у себя; если Василий Васильевич предполагает продолжать коллекцию, и если он захочет опять выставить всю коллекцию, я обязуюсь дать их тогда для выставки где бы она ни была, теперь же по его желанию могу не выставлять ни на какую выставку. | ||||||||||||||||||||||||
